Оказаться посреди улицы в пик рабочего дня – редкая роскошь для человека, работающего в офисе. Те, у кого график менее плотный, довольствуются своим лакомым куском и предпочитают отсидеться дома, в родных стенах. Но ведь у людей сравнительно короткие жизни, не так ли? Бесу, живущему в таком темпе более ста лет, это успело порядком надоесть, потому он поспешил оказаться на улице. Заказов от издательства и сторонних господ не ожидалось, в деньгах не было нужды. Казимир звал такие моменты…кризисами.
Моменты, когда Казимир жалел, что у него нет существа, сродни человеческим собутыльникам или просто другой работы. Сидеть на месте ему было в тягость, бездействие напрягало и задавало дурной настрой его мыслям. Тоска, одним словом.
Нахождение на улице помогало. Занемогающий разум оживляли окружающие люди, как ретивого коня оживляют забеги. Хотя, надо признать, люди попадались не самые интересные: мамаши с детьми, мужики достаточно не интеллигентного вида, порой школьники, посчитавшие, что рабочий день не для них. Порой попадались экскурсионные группы, но оно и ясно: близко центр.
Казимир рассчитывал «затаиться» в одном из заведений этого района, какого-нибудь ресторанчика-забегаловки. Поубивать время, пока в голову не придет способ развлечь самого себя. Обычно помогает.
По дороге Островский прошел мимо приюта. –Только сегодня вспоминал. – мысль не заставила себя ждать. Несколько часов назад, когда Казимир выходил из квартиры, встретился лицом к лицу со своей соседкой лет 34. Та, естественно, обрадовалась – было с кем поговорить. Бесу пришлось вежливо выслушать про приютский детей – именно о них соседка смотрела репортаж по телевизору. Казимир бы рад послать ее куда подальше, но не все так просто. Слишком вежлив, слишком бесконфликтен. «Представляете, они там в кроватках лежат и сами себя укачивают,» - соседка округлила и без того круглые глаза, -« Это потому что матери у них нет, вот сами себя и укачивают. Сердца не слышат»
Казимир выслушал и вежливо откланялся. В конце концов он не сирота и даже не мать, ему по большей части все равно. А вот рядом  с самим зданием эти слова почему-то всплыли.
Забегаловка, о которой говорилось выше, пока не попало в его поле зрения, поэтому Островский так и остался стоять у этого здания, оглядывая сие беднейшее строение за металлическим забором.

Впрочем, Казимир недолго пялился на приют – все-таки, не он был его текущей целью. Обычное здание, на несколько секунд задерживающее взгляд своим убожеством и безнадежностью. Бес вновь вспомнил свою назойливую соседку и прошел дальше. Женщина, конечно, приятная, и, быть может, будь Казимир живым человеком, родившимся из плоти и крови, он жил бы с ней в мире. Однако беса в ней что-то бесило. Цепляло. Как будто сидишь на важной конференции или сходке, а замечаешь, что у тебя пятно на пиджаке или жвачка к ботинками прилипла. Увидишь, и ни о чем другом думать больше не можешь.  А по окончанию речи бежишь подальше, чтоб успокоиться и отцепить эту "занозу".
Само собой, бес ни одной из вышеперечисленных эмоций не указывал, слишком уж воспитанный. Сам себя так воспитал.
Все бы ничего, но, видимо, все на этой улице стремится привлечь его внимание. Деликатно и  осторожно. Сначала он пса, считай, не заметил. Ну, маячит вдали тень и пусть себе маячит, паранойя у беса в спячке. Животное издавало какой-то шум,  заискивая вокруг.
-Сколько же бродяжек развелось, ты смотри… – бес с украдкой глянул на пса, к которому приближался.
Надо, наверное, упомянуть, что у Казимира отношения с животными не складывались. С того самого дня, когда нечистый смог проникнуть в Явь, животные чуяли: под шкурой овцы – зверь, им не равный. Кошки выгибали спины и кусали за руки при попытке погладить их пушистые головы, лошади новгородкой конюшни пугались и хрипели, закусывая удила. Лошадь, конечно, нужно было иметь по долгу службы, у беса даже была отдельная, объезженная, подозрительно спокойная и даже апатичная животина соловой масти. Каждый день на нее приходилось налагать крепкий морок, из-за чего терялись рабочие качества коня.
Собаки и вовсе срывались с цепей и долго не могли успокоиться, заливаясь лаем. Было достаточно забавно наблюдать, как киевские модницы не могут успокоить своим мелких собачонок, кряхтящих и закашливающихся от перевозбуждения. А сколько пришлось выдумать дежурных фраз по типу: «Прошу простить, я страдаю жуткой аллергией» или «Не могу угостить вашу лошадь сахаром, я руки не мыл».
Так или иначе, Казимир  обошел бы встречную собаку, если б та не поразила его своими габаритами, грязной шерстью и общей необычностью. А кроме того, у нее была совершенно другая аура, не свойственная зверю.
Бес замедлил шаг, чтоб присмотреться к животному. Попытки хотя бы определить породу потерпели провал, хотя он (а это явно был он) был похож на тех сторожевых псов у складов. Не хватало только грустных глаз и мужика в телогрейке и с сигаретой в зубах.
-Хм, похоже, я наткнулся на нечто большее, чем грязную псину. – подумал Казимир, прищурившись, -Других собак вокруг него не вижу. С другой стороны, будь я, не приведи Перун, псом, я бы боялся такого здоровяка. Заколдован или проклят, это точно. Интересно, он недавно лишился привычного тела или уже сошел с ума, перебирая лапами мусор в поисках пищи?
Хотя остановка помогла бы дальнейшему осмотру, но она могла бы вызвать подозрение. Казимир стал оглядываться: где бы так свернуть, что бы разглядеть оборотня получше и быть как бы «не причем»?

Отредактировано Казимир Островский (2012-04-22 21:55:14)